Жительница Новопокровки Нина Николаевна Шмелева обратилась с просьбой помочь ей в поисках родственников Михаила Прокофьевича Давидчука, умершего в 1942-м в лазарете немецкого концлагеря Дулаг-184, который располагался в Вязьме. Дело в том, что сейчас готовится к печати книга о Дулаге-184. Поисковики из объединения «Вяземский мемориал» ищут родственников всех погибших в этом лагере, чтобы собрать сведения о людях, которые в нем оказались. На сегодня найдено уже около 400 семей военнопленных, которые погибли в этом пересыльном лагере, сообщает PRIMPRESS со ссылкой на dv.kp.ru.
– Михаил Прокофьевич – уроженец Приморского края. Об этом я случайно узнала на поисковом сайте «Вяземского мемориала» и сразу же подключилась к розыску. Я узнала, что Михаил погиб в плену мученической смертью от ран 3 марта 1942 года. По данным, размещенным на портале о фронтовиках «Победа. 1945», Михаил служил в 359-м стрелковом Краснознаменном полку, 50-й стрелковой Запорожской – Кировоградской Краснознаменной орденов Суворова и Кутузова дивизии. Родился он в 1919 году в селе Муровка Красноармейского района Приморского края, в семье Прокофия Александровича Давидчука. Но, к сожалению, поиск свидетельств, что Михаил родом из наших мест, а на фронт призывался Красноармейским РВК, не дал результатов. Его имени, по данным военкомата, не оказалось среди имен призывников Красноармейского района, – рассказывает Нина Шмелева. – Во время войны умерли мать Ульяна Григорьевна, 1896 г. р., и ее дочь Анастасия, 1928 г. р. В 1946 году ушел из жизни отец Прокофий Александрович. Остались сиротами дети: Андрей, 1931 г. р., и Мария, 1937 г. р. Их дальнейшая судьба мне неизвестна. Если Андрей и Мария выжили, то у них, естественно, могли родиться дети и внуки, которые бы нам сейчас помогли ответить на главный вопрос: а был ли в их семье старший брат Михаил? Дело в том, что, по данным из хозяйственной книги, в этой семье в 1919 году был рожден не Михаил, а Иосиф, который в армии не служил, с женой разошелся, а его дочь Алла, которую удалось разыскать с помощью неравнодушных читателей местных газет, ничего не помнит.
К сожалению, в Красноармейском районе уже давно нет селения Муровка, ушли из жизни люди старшего поколения, жившие в Муровке, а родившиеся после войны ничего не знают о семье Давидчуков. Многочисленные публикации в ряде местных СМИ результатов не дали. Спасибо коллегам из газет «Анучинские зори», «Сельская новь», «Ударный фронт», а также неравнодушным читателям, незамедлительно откликавшимся на просьбы о розыске.
– Мне помогала советами поисковик из Вязьмы О. И. Смольянинова, которая обрабатывала вяземские списки военнопленных для будущей книги о Дулаге-184. На одной из страниц записано имя и нашего земляка, но без его фотографии и данных о родственниках. На этот счет О. И. Смольянинова так написала мне на электронную почту: «Нужно учитывать один момент. Если посмотреть на все записи по Дулагу-184, то большинство из них искажены намеренно или непреднамеренно. Попавшие в плен солдаты не хотели причинить неприятности своим близким, поэтому «шифровались». Они меняли фамилии, имена и отчества, адреса или вообще называли вымышленные сведения», – говорит Шмелева.
Так, может, и не было никакого Давидчука в Красноармейском районе и мы напрасно тратим время и силы на поиски мифического земляка? Нина Николаевна надеется это выяснить с помощью читателей.
Позвонить ей можно по телефонам: (42359) 21-3-96; 8-951-01-242-21, написать – по адресу: с. Новопокровка, Красноармейский район, Приморский край, Шмелевой Нине Николаевне или по электронной почте: nina.shmeleva50@mail.ru.
Справка
Пересыльный лагерь (Дулаг № 184) был создан в октябре 1941-го и просуществовал до марта 1943 года, когда город был освобожден советскими войсками. В лагере содержались заключенные — попавшие в плен советские воины, в частности призванные из Зубцовского, Ржевского, Нелидовского и других районов Калининской области, уроженцы Смоленской и Архангельской областей, числившиеся пропавшими без вести, а также добровольцы-ополченцы из Москвы. Пленных зачастую не кормили и не давали воды. Зимой 1941/1942 года смертность в лагере составляла до 300 человек в день. По данным Смерша, в списках погибших от ран на территории лагеря — 5500 человек. На территории — 40 (по другим данным — 45) рвов размером 4х100 метра, по площади равные примерно четырем футбольным полям, в них захоронено, по разным данным, от 70 до 80 тысяч человек.
