Виктория Костюкевич: «Современный театр не должен быть понятен, приятен и удобен»

Виктория Костюкевич – молодой приморский драматург, организующий во Владивостоке публичные читки пьес современных российских авторов. Вход на эти мероприятия бесплатный, выход свободный, а возможность прикоснуться к тому, что театры поставят через пару десятков лет, бесценна. О себе Виктория говорит мало, считает себя личностью не медийной, а вот о театре и своем проекте рассуждает с удовольствием. И это не просто слова – девушка действительно стремится что-то изменить, показать зрителю что-то новое, то, что невозможно сформулировать несколькими фразами, но легко почувствовать.

– Виктория, как вы пришли к решению создать проект «The Драма», собрать группу людей, которые будут публично читать современные пьесы?

– Последние несколько лет я только и делаю, что пишу пьесы и отправляю их на конкурсы. Мне везет – каждый раз попадаю в финалы или шорт-листы. Так я оказалась на форуме молодых писателей в Москве, потом на Волошинском фестивале в Крыму, а прошлой осенью впервые побывала на ежегодном фестивале современной драматургии «Любимовка» в Москве, в Театре.DOC. Везде современные тексты доходят до зрителя в формате чтения. Сейчас публичные читки пьес проводят во многих городах России. Я подумала, что если в Приморье я единственный драматург (но это не точно), то почему бы не попробовать организовать подобный проект во Владивостоке. Я старалась равняться на аналогичные российские проекты: «Нето» в Карелии, «Эхо Любимовки» в Тольятти, театр ЦСД в Екатеринбурге, Центр современной драматургии и режиссуры в Ижевске. Очень хотелось создать что-то не хуже, со своим зрителем, площадкой и актерами.

– Вы поставили цель создать аналог проектов, которые привлекают жителей других регионов России?

– Цель проекта – познакомить Владивосток с текстами, которых еще лет 50 не будет на нашей сцене. В Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Тольятти театральная жизнь течет ярче и разнообразнее. Читки в этих городах идут почти 20 лет. Владивосток отличается от них тем, что у нас нет школы драматургов, театральных критиков и режиссеров. При всей продвинутости Владивостока в музыке, изобразительном искусстве своей школы драматургии, своего стиля здесь пока нет.

Проблема не в регионе. В Екатеринбурге есть Николай Коляда, в Тольятти – Вадим Леванов, в Москве — Михаил Угаров. Эти люди жили, чтобы вырастить талантливых учеников. У нас почему-то не принято «старшим» передавать опыт «младшим». Потому что «старшие» всем и так довольны, а это самое скверное для творческого человека ощущение. «Великий» начинает толстеть, лосниться и снимать про себя кино. Если наши не учат, то давайте отправлять каждый год по горстке студентов по направлениям драматургия, театральный критик, режиссер, и они вернутся с горящими глазами и кучей проектов для Владивостока.

– Сейчас вход на читки пьес, которые проводит «The Драма», бесплатный. Есть ли какая-то коммерческая основа у данных мероприятий? Планируете ли вы сначала показать «товар лицом», а уже потом получать вознаграждение?

– Я не планирую монетизировать проект «The Драма». Читки провожу не для того, чтобы заработать (по факту даже наоборот), это скорее просветительский проект.

– Если «The Драма» - проект некоммерческий, значит, зарабатываете вы скучной офисной работой?

– Офисной работы у меня нет. Была раньше, в далеком прошлом, но теперь я в завязке. Жизнь слишком коротка для этого.

– Как вы выбираете пьесы для читок? Участвуют ли в отборе артисты?

– Пьесы я сама выбираю, потому что бесконечно их читаю. Можно сказать, это мое основное занятие – я или пишу свои, или читаю чужие. Принцип, вернее ориентиры отбора, есть. Во Владивостоке мы читаем либо актуальные пьесы, которые только-только «выстрелили» в Москве, Екатеринбурге, Ижевске, Тольятти, либо классику новой драмы – пьесы, нашумевшие в 2000-е годы.

– По вашему мнению, современная драма отвечает все на те же вопросы, которые отражали пьесы советского периода? Остались ли темы прежними?

– Темы в литературе всегда одни. Все строится вокруг человеческих чувств и взаимодействия героя с окружающим миром. Смещается ракурс, меняется фон, а темы остаются. Нечестные служители церкви в «Декамероне» Джованни Боккаччо переосмысливаются и сегодня, например в тексте «Язычники» Анны Яблонской. Сегодня стерлись границы между театром, литературой, изобразительным искусством, кино и человеком. Теперь можно мыслить категориями пространства.

– «The Драма» проводит во Владивостоке читки актуальных российских пьес, которые горожане нескоро увидят в местных театрах. Вы выбираете пьесы только потому, что они достойны внимания, но театры их пока не ставят? Это попытка познакомить широкую аудиторию с современной российской драматургией? «Кислород», к примеру, многим знаком благодаря одноименному фильму, ставилась ли задача раскрыть произведение по-другому?

– Я долго сомневалась, читать «Кислород» или нет, потому что текст Вырыпаева лучше самого Вырыпаева никто не прочитает. Решилась, потому что считаю этот текст самым дышащим. И в зале были люди, которые не видели кино и слышали текст впервые. Для них мы и читали. Если они пришли домой и посмотрели фильм, то ура.

– Считаете ли вы, что современный российский театр и современная российская драматургия идут разными дорогами?

– Вопрос о дорогах современного российского театра и современной драматургии дискуссионный. Я не возьмусь ответить – слишком ответственно. Скажу только, что чувствую, – чем больше по телевизору будет отвлекающего от настоящей жизни «мусора» и цензуры, тем больше вероятность, что люди начнут ходить в маленькие театры за правдой. От мыслящих людей так просто не избавиться, иначе государству пришлось бы закрыть все философские факультеты, филологические, сценарно-режиссерские – все те, где людей научили критически мыслить.

– Почему в XXI веке все еще актуален театр? Многие для самовыражения снимают ролики, ведут блоги, делают огромное количество фото. Считаете ли вы, что интернет-перформанс никогда не сможет заменить традиционные театры? В чем сила театральной постановки?

– Интернет дает колоссальные возможности. Пришла культура открытости, элементарного доступа к информации. Произошло крушение эпохи Гуттенберга, когда книга была единственным источником знаний. Если бы не электронные библиотеки в Интернете, как бы мы узнавали о современных авторах? И театр тоже меняется, но это заметно не по государственным учреждениям, а по камерным и независимым. Если будете в Москве, обязательно посетите Театр.DOC, Центр имени Вс. Мейерхольда, Гоголь-Центр, театр «Практика». Уверена, они смогут вас удивить. Мы привыкли, что театр «удобный», понятный, зритель любит ходить на одни и те же пьесы по многу лет, знает, что там не причинят боли. Современный театр не должен быть понятен, приятен и удобен. Французский режиссер Антонен Арто еще сто лет назад на эту тему говорил, что в театр надо ходить раз в год и готовиться к этому как к ежегодной диспансеризации. Театр – он разный, и это надо просто принять.

– Не уходит ли интеллектуальный театральный зритель в Интернет? Не «вымирает» ли театрал? Возможно, большая часть посетителей театров – взрослые люди, которые просто привыкли к такому времяпровождению?

– О, зритель не уходит! Я бы не знала этого, если бы не видела в Москве на фестивале современной драматургии «Любимовка» огромное количество молодых интеллектуальных зрителей. Люди сидят на полу, в проходах, на сцене. И никто не ссорится из-за места, всем тесно, но в это время происходит настоящее единение Времени, Автора и Коллектива (формула Вахтангова). Это ли не популярность современных текстов.

– Почему для демонстрации современных пьес выбран формат читки? Можно было сделать полноценные постановки с реквизитом, перемещениями по сцене и иными способами визуализации, почему вы решили придерживаться минимализма?

– Не я посчитала актуальной эту форму, я всего лишь перенимаю опыт своих коллег по современной драматургии из Москвы, Тольятти, Екатеринбурга, Ижевска и других. Читка – это идеальное решение для современного автора. На нее ходит не меньше зрителей, чем на сам спектакль. Иногда между написанием текста и попаданием его на сцену репертуарного театра проходит 10-20 лет. С читкой все намного проще и быстрее.

– Вы драматург. Не возникало ли у вас желания провести читку ваших пьес?

– Читки своих текстов я делаю. Мы читали мою пьесу «Возлюбить ближнего?», скоро прочитаем новый – «Рашн лалабай». Мой текст «Протуберанцы», насколько я знаю, сейчас в работе студенческого театра Шредингера (ДВФУ).

– Насколько нам известно, в читках принимают участие как профессиональные актеры, так и любители. Состав вашей команды сформирован полностью или новые люди имеют возможность стать частью труппы?

– Постоянный состав есть, но мы всегда рады «новеньким». Обычно после каждой читки обзаводимся кем-то. Не важно, профессиональный ли это актер, студент академии искусств или человек, который вдруг понял, что тоже может. У всех актеров есть свои границы. Конечно, у профессионалов эти границы шире, что естественно.

Когда я читаю пьесу, всегда понимаю и слышу голос того, кто может это говорить. Я ищу среди моих знакомых таких. Если у нас нет такого голоса или типажа, то мы за пьесу и не беремся.

– Много ли зрителей приходит на читки? Как вы реагируете, если кто-то встает и уходит из зрительного зала? Обижаются ли на это актеры? Позволяют ли себе зрители что-то неприятное для актеров?

– Зал малой сцены театра молодежи всегда собирается полный. Но я так сосредоточена на тексте и на актерах, что мало чего вижу и слышу. Если кто-то уйдет, я, скорее всего, не замечу. У нас и на афише так написано: «Вход и выход свободный». Если кто-то что-то ест, косо на него никто не посмотрит. Есть и пить –это нормально.

Современная драматургия иногда бывает очень жесткой, и кто-то может не выдержать. Такое было у нас на читке текста Василия Сигарева «Пластилин». Один человек даже вышел подышать, но вернулся с чаем. Это тоже нормально. Я считаю, что во всем должно быть меньше претензий и ожиданий, в том числе и у театра к зрителям.

Для обратной связи после каждой читки есть обсуждение. Так мы сокращаем расстояние между зрителем и сценой. Как правило, у зрителей всегда есть интересные мысли по той или иной пьесе. Иногда так завернут! Сидишь и думаешь: вот это да! Мы стараемся выслушать каждого. Потому что это неотъемлемая часть читок, это интересно.