Второй Восточный экономический форум запомнится участникам и гостям не только новизной экономических идей и грандиозностью заключенных сделок на сумму более 1,7 триллионов рублей, но и неожиданно развернувшимся политическим парадом, продемонстрировавшим температуру российско-азиатских отношений. Деловой еженедельник «Конкурент» проанализировал события двух самых значимых осенних мероприятий Дальнего Востока.
Прошедший во Владивостоке второй ВЭФ отличался от первого. Год назад форум напоминал съезд номенклатуры, где губернаторы, экономические министры, капитаны государственных и приравненных к ним монополий, а также многие сотни чиновников и бизнесмены сочли свое участие близким к должностной обязанности. И попали в довольно нервную обстановку — расписание некоторых круглых столов постоянно менялось, причем часто тайно. А самые интересные мероприятия тогда проходили в павильонах, где в полной безопасности, окруженные плотным кольцом охранников, заседали министры, владельцы заводов, портов, банков и нефтяных компаний. Попасть в эти «злачные места» можно было только по специальным аккредитациям, которых всем желающим, разумеется, не хватало.
В этом году хаоса и беспорядка избежать удалось. Наполовину пустых залов, годом ранее набивших оскомину организаторам, почти не осталось. То есть теперь они были наполовину полными. Там одни административные магнаты щеголяли своим умом, а другие, то бишь регионального масштаба, ловили федералов в надежде преклониться или просто себя им показать. На носу-то выборы… Самой популярной персоной был Игорь Шувалов, первый вице-премьер: его быстрые передвижения по коридорам кампуса ДВФУ со свитой часто разбавляли монотонность среды вне конференц-залов. На этом фоне Юрий Трутнев, вице-премьер — полпред в ДФО, был словно аутсайдером во главе с огромным пулом охранников. Впрочем, кому очень надо было, тот мог пробиться к телу полпреда, как, например, Сергей Дарькин, ныне позиционирующий себя большим инвестором.
Инвестиции — тема, красной нитью проходившая на мероприятиях форума. Регионы постарались заботливо оформить свои стенды, продемонстрировать логику территорий опережающего развития красивыми макетами и глянцевыми брошюрами. Не отставали федеральные компании и структуры. Но многочисленное цифровое оборудование в узком пространстве и люди, пришедшие сюда, — все это больше напоминало сход толкиенистов или реконструкторов Средневековья: те тоже, пожив в лесу несколько дней по правилам и законам, не имеющим никакого отношения к реалиям современного им общества, потом возвращаются к обычной жизни. Разница только в том, что среди хоббитов и эльфов подавляющее большинство все же ни на секунду не забывают, что на самом деле у них на лапках нет меха и что они не бессмертны, а вот среди участников ВЭФ, потерявших полную связь с реальностью, был просто-таки угрожающий процент. Не зря многие, с кем корр. «К» успел пообщаться, часто расшифровывали ВЭФ как «виртуальный экономический форум».
Административная беготня
Впрочем, все понимали: первостепенная интрига форума заключалась в отнюдь не в привлечении инвестиций, хотя и пытались в это верить. Главное было — присутствие президента РФ Владимира Путина. В отличие от 2015 г., когда он из Китая залетел на ВЭФ на пару часов, словно на чашку чая, в 2016-м все было наоборот: четыре приморских дня президента вылились в многочисленные встречи, заставив одних попотеть, других воспрять духом и рассказать кое-какую правду. Так, на встрече с инвесторами Сергей Колесников, основатель «ТехноНИКОЛЬ», сообщил Путину о проблемах таможенных постов.
«При экспорте через пост «Пограничный» Уссурийской таможни наши машины, каждая вторая, стоят в очереди четверо суток, в то время как на западной границе мы проходим меньше чем за 12 часов», — пожаловался предприниматель.
«Здесь несколько проблем, одна из них заключается в том, что водители занимают очередь на пункты пропуска до окончательного оформления документов, и потом это просто создает проблемы для них самих. Они сначала занимают очередь, а потом начинают документы оформлять. Но это, конечно, не значит, что таможня и пограничные службы не должны совершенствовать свою деятельность. В планах и таможни, и Пограничной службы ФСБ заложено решение вопросов, связанных с расшивкой этих сложных мест, с дополнительным строительством и с дополнительным количеством людей, которые должны на этих таможенных пунктах пропуска работать», — решил быть откровенным Путин.
Поскольку в этот момент он никуда не торопился и бизнесмены это как-то почувствовали, то и они решили быть откровенными.
«Нас беспокоит африканская чума свиней. Она распространяется по России, без решения этой проблемы мы не откроем для себя китайский рынок», — сообщил Владимир Мошкович, основной акционер «Русагро».
А Денис Сарана, член совета директоров Владивостокского морского рыбного порта, со свойственной ему математической точностью показал, как будет работать новый холодильник и что с ним станет, если порту не дадут причалы.
Отдельной темой стало выделение земли в свободном порту Владивосток. Участки, как известно, почти никто из резидентов не получил.
«У нас порядок на территории опережающего развития: мы изымаем землю и раздаем ее инвесторам от Корпорации развития, и там проблем ни у кого нет. Проблемы действительно есть в свободном порту, потому что свободный порт не ограничен границами. Соответственно, мы должны изъять всю землю у субъекта, что невозможно, — прокомментировал Юрий Трутнев. — Поэтому в свободном порту порядок другой: землю предоставляет не корпорация — предоставляет субъект. Есть проблемы по Приморью, там будут приняты достаточно серьезные решения».
Владимир Путин: «Нужно, чтобы это было общее решение, понятное и прозрачное, иначе это каждый раз будет упираться в беготню по административным кабинетам».
Александр Галушка, глава Минвостокразвития: «Это можно сделать через соответствующие поправки в закон о свободном порте Владивосток».
Владимир Путин: «Вот над этим нужно подумать — так, чтобы территория развивалась, а не развивались только левые доходы чиновников, которые уполномочены принимать решения».
Жалобы сыпались на президента и по транспортной инфраструктуре, неразвитость которой беспокоит иностранных резидентов ТОР, и по процедурам упрощения сроков строительства, и по проблемам экспортной сертификации, и по электронному документообороту. На этом фоне просьба Тао Жань, генерального директора «Амур-Сириус», озабоченного проблемой экспорта российского мороженого, вернее, практической его невозможностью, показалась даже маленькой.
«Теперь, когда буду ездить в Китай, председателю Си буду привозить с собой мороженое, если так сложно его добыть», — ответил Путин (он свое обещание сдержал: спустя пару дней после этой встречи президент привез Си на саммит «Большой двадцатки» коробку мороженого).
Путин отвечал на вопросы либо сам, либо отбивал их на присутствующих тут же министров.
«Мы все эти проблемы видим, думаем над их решением», — в итоге заверил Путин.
Позвольте, позвольте…
Участники форума выясняли, в основном между собой, воспринимать ли Дальний Восток как застывшую картинку или как динамичный фильм. Третьего региону, похоже, было не дано. Понемногу и нехотя склонялись к тому, что, скорее, все-таки динамичный фильм. Правда, никто не решался дать определение жанру этого фильма: то ли gangster fiction, то ли трагикомедия, то ли саспенс, то есть постоянное ожидание ужасающей развязки. Кажется, к последнему варианту никто не склонялся. Хотя даже если кто-то и смирился с тем, что кризис убывает, то многие помнили по крайней мере о том, что конец одного кризиса — это всегда начало другого. Но окончательного ответа ждали все-таки от Путина, на пленарном заседании.
Он не слышал, о чем на форуме говорили, поэтому президенту ничто не мешало согласиться с мнением, что горизонт начинает светлеть, проясняться.
Владимир Путин: «Мы видим здесь реальные перемены. Так, рост промышленного производства на Дальнем Востоке — более 5%. За прошедший год в регион дополнительно привлечено более 1 трлн рублей инвестиций, запущена реализация свыше 300 инвестиционных проектов. Это означает, что предложенные механизмы поддержки бизнеса востребованы. И наконец, главный, консолидированный, самый ценный показатель происходящих на Дальнем Востоке изменений — формирующаяся позитивная демографическая динамика. Впервые за четверть века в Хабаровском крае, на Сахалине, в Якутии, на Чукотке начала расти численность населения. Третий год подряд в Дальневосточном федеральном округе рождаемость превышает смертность.
Отток еще, к сожалению, есть, но в целом по Дальневосточному федеральному округу за первое полугодие миграционный отток сократился в 3,5 раза. Уже в ближайшие три года нам необходимо выйти на устойчивый прирост численности населения на Дальнем Востоке. Обращаю на это внимание правительства, всех министерств и ведомств — мы должны нацелить, сфокусировать на решение этой задачи наши государственные программы, прежде всего, конечно, в экономике».
Кажется, в этот момент лицо президента начало светлеть, как тот самый горизонт.
«Дальний Восток находится буквально в эпицентре динамичных интеграционных процессов, — продолжил Путин. — Последовательно развивается Евразийский экономический союз, расширяются его международные связи. Все более весомой и многообещающей становится торгово-экономическая повестка и в рамках Шанхайской организации сотрудничества — ШОС, в том числе с учетом предстоящего полномасштабного присоединения к организации Индии и Пакистана, а затем, надеюсь, и Ирана.
Словом, сегодня в Евразии формируются сразу несколько интеграционных контуров. Они гибко дополняют друг друга, позволяют реализовывать проекты на принципах взаимной выгоды.
И такая интеграция должна опираться на серьезные совместные проекты, которые будут буквально «сшивать» наше экономическое пространство, создавать дополнительные ресурсы для развития.
Во-первых, надежная энергетическая инфраструктура. Поддерживаем инициативу компаний России, Японии, Республики Корея и Китая по созданию энергетического суперкольца, которое свяжет наши страны. Для более быстрой, динамичной реализации этого проекта предлагаем сформировать межправительственную рабочую группу. При этом хочу подчеркнуть, что Россия готова предоставить нашим партнерам конкурентную в АТР цену на электроэнергию и зафиксировать ее на долгосрочный период.
Во-вторых, транспортная инфраструктура, формирование новых, конкурентных трансевразийских и региональных маршрутов. В качестве примера приведу транспортные коридоры «Приморье-1» и «Приморье-2», которые позволяют сформировать кратчайшие пути доставки грузов из северо-восточных провинций Китая к портам юга Приморского края, а также строительство российского участка транспортного маршрута Европа — Западный Китай. Мы об этом совсем скоро будем говорить и на президиуме Госсовета.
В-третьих. Мы живем в век информационного общества, стремительного развития цифровых, телекоммуникационных, интернет-технологий. И нужно использовать возможности, которые они открывают, в интересах сотрудничества, для того чтобы органы власти, компании наших стран могли вести дела и взаимодействовать в удобной электронной форме. В связи с этим предлагаем сформировать общее пространство цифровой экономики. Речь идет о создании правовых и технологических условий для электронного взаимодействия. Также прошу правительство России представить конкретный план работы в этом направлении.
В-четвертых, нам необходим кадровый, технологический задел для будущего. В этой связи приглашаем партнеров к проекту по созданию на острове Русском международного научно-образовательного и технологического кластера. Мы намерены сформировать здесь систему поддержки стартапов, включая венчурное финансирование, организовать сеть лабораторий для совместных научных исследований, создавать современную бизнес-инфраструктуру, включая деловые и выставочные центры».
То есть Путин снова нашел занятие правительству, заодно и иностранных инвесторов пробовал уговорить вкладывать больше в Дальний Восток. Ибо критически зависимой от экспорта нефти и газа российской экономике меняться придется, даже если не произойдет радикального удешевления углеводородов. Это отчасти на форуме признала Пак Кын Хе, президент Южной Кореи, заявившая, что Дальнему Востоку надо менять структуру экономики, уходить от экспорта энергоресурсов и наращивать более наукоемкие отрасли. По ее словам было понятно, что экономический выбор России при ее нынешнем, мягко говоря, наступательном внешнеполитическом курсе невелик. Либо нам придется скатиться в самоизоляцию и надолго похоронить свои геополитические амбиции, либо оставаться частью мировой экономики, наращивая собственный экономический потенциал и умело балансируя между АТР, США и ЕС как более мощными, чем мы, экономическими субъектами.
То, что устойчивых политических колоссов на глиняных экономических ногах не бывает, дал понять и премьер-министр Японии Синдзо Абэ.
«Во время нашей недавней встречи в Сочи я отобрал и предложил восемь направлений сотрудничества Японии и России. Одно из них — это градостроительство с целью создания комфортной и чистой среды, обеспечивающей удобную и активную жизнь. Не кажется ли вам, что Владивосток является идеальной моделью для осуществления этой концепции усилиями наших двух стран? — сказал Абэ. — Здесь сохранились и навевающие ностальгию дореволюционные здания, и характерный дизайн эпохи СССР, и современный дизайн, которые соседствуют с особой красотой моря и холмов. Пожалуйста, позвольте Японии принять участие в работе, которая сделает из Владивостока город, удобный для его жителей и привлекательный для туристов, сохранив при этом его красоту. Это серьезное предложение. Давайте обязательно вместе займемся этим».
По словам Абэ, для обеспечения экономического роста есть только три средства — это обновление капитальных запасов, увеличение количества рабочей силы, а также повышение производительности труда.
«Моя экономическая политика, так называемая абэномика, заключается в стимулировании экономического роста Японии через воздействие на все эти три элемента. Однако экономисты единодушно говорят, что самое важное для экономического роста — это прежде всего ожидания людей. Нам нужно прежде всего разделять прочную уверенность в тех будущих возможностях, которые могут возникнуть благодаря более тесному сотрудничеству между Японией и Россией. Отношения между экономиками наших стран не являются конкурентными, я уверен, что они идеальным образом дополняют друг друга», — пытался уверить Абэ, как будто Япония не ввела по наводке США санкции против России. Пусть и маленькие, но вряд ли они дополняют нашу экономику.
«Давай, Владимир»
Подумалось, что эта встреча уйдет в длительные, но пустые внешнеполитические речи, ненавистные каждому из участников подобных форумов. Потому что каждый год на таких встречах, судя по телевизору, речи возобновляются и не спеша затухают — до новых встреч.
Но тут Синдзо Абэ позволил себе увернуться.
«Владимир, мы с тобой люди одного поколения. Давай проявим смелость и возьмем на себя ответственность, давай преодолеем все трудности и оставим молодым людям следующего поколения такой мир, в котором наши две страны, Япония и Россия, раскроют свой мощный потенциал. Давай поставим точку в этой ненормальной ситуации, которая длилась 70 лет, и вместе начнем строить новую эпоху японско-российских отношений, которая продлится следующие 70 лет».
Знал ли Синдзо Абэ, что 31 августа Владимир Путин посетил во Владивостоке филиал Нахимовского училища, где изучил, почему и зачем японцы в 1945 г. на одном из островов Курильской гряды строили мощнейшие фортификационные укрепления, странные подземные сооружения и как японцы во время Второй мировой войны практиковали опыты с химическим и бактериологическим оружием? Сам Путин виду не подал и, кажется, слов Абэ постарался не услышать: молчал и, видимо, считал до десяти. Все-таки Курильские острова — большая проблема. Даже Алексей Улюкаев, министр экономического развития, после подписания соглашения с японским министерством экономики о развитии малого и среднего бизнеса в ответ на вопрос журналиста одного из федеральных каналов жестко отреагировал по Курилам.
«Не моя ответственность», — отчеканил Улюкаев.
Модератор дискуссии Кевин Радд, бывший премьер-министр Австралии, тоже попытался зацепиться за Курилы.
«Если посмотреть через магический кристалл на пять лет вперед, то каким вы видите формат японско-российских экономических отношений?» — спросил он российского президента.
Владимир Путин: «Магический кристалл — это наши национальные интересы. Синдзо, с которым у нас очень добрые и доверительные отношения сложились, сказал, что у нас свое видение, у японской стороны — свое, и каждый из нас смотрит через призму своих национальных интересов на эту проблему. Но все мы едины в одном: проблему нужно решить.
Поиск решения является очень сложным — не мы же создали эту проблему. В 1956 г. уже был подписан договор между Советским Союзом и Японией, который полностью закрывал эту проблему. Он был не только подписан, но и ратифицирован Верховным Советом СССР и парламентом Японии. Но потом наши японские партнеры приняли решение его не реализовывать, а затем и Советский Союз заморозил это решение.
Некоторое время назад мы по просьбе наших японских друзей вернулись к рассмотрению проблемы и готовы ее рассматривать. Для того чтобы мы ее решили, нам, конечно, нужен высокий уровень доверия. Нужна такая формула, я сейчас повторю то, что сказал в интервью Bloomberg, чтобы ни одна из сторон не чувствовала себя проигравшей. Это сложное решение, но его можно найти».
«В Северо-Восточной Азии препятствием реализации потенциала являются два барьера. Первый из них — это угроза безопасности, вызванная разработкой ядерного и ракетного потенциала Северной Кореи. Это вызывает дилемму, а также может быть угрозой близлежащим государствам и привести к военной и оборонной нестабильности и конфронтации. Второе — в регионе усугубляется взаимная зависимость экономики. Так, из-за наличия исторических, территориальных споров обостряются конфликты в сфере политики и безопасности. С одной стороны, экономическая зависимость становится выше, но и увеличиваются, обостряются конфликты на основе вышеназванных пунктов, и мы называем такую ситуацию азиатским парадоксом», - заявила Пак Кын Хе.
Управлять процессом, следует из слов Пак Кын Хе, надо как в двусторонних, так и в многосторонних форматах. Один из них — Корея — Япония — Китай, другой — Корея — Китай — Россия.
«Корея — Россия — Япония — это также возможные модели формата нашего совместного сотрудничества. Корейская евразийская инициатива, а также формирование большого евразийского партнерства по предложению президента Путина ориентированы на создание мирного и процветающего континента Евразии. То есть цель у этих инициатив одна, поэтому можно добиться эффекта синергии. В том числе оживления экономики в целом», — сообщила, в свою очередь, южнокорейский президент.
Не все так хорошо
Встреча трех глав государств еще раз доказала, что центр экономического развития смещается в АТР, сюда же из Евроатлантики перемещается политический центр, а с ним и вопросы войны и мира. И это понимают все глобальные акторы. Поэтому выход России в АТР, превращение ее в державу, имеющую прочные позиции в Восточной Азии, — долгосрочная стратегическая линия. Ее на самом деле и пытались провести на протяжении всего ВЭФ бизнес-диалогами с Китаем, Японией и Кореей.
Но более-менее гладкие отношения пока складываются только с Южной Кореей. Капиталовложения корейских компаний в российскую экономику превышают $2,3 млрд, в стране работают порядка 600 корейских компаний.
Пак Кын Хе: «Объем товарооборота между Кореей и Дальним Востоком составляет около 40% от общего двустороннего товарооборота. Также ежегодно 60% россиян от общего количества туристов посещают Корею через Владивосток. Таким образом, Дальний Восток становится мостом для соединения Республики Корея и России. Но надо диверсифицировать экономику региона. Пока она работает исключительно за счет экспорта энергоресурсов».
Серьезный вопрос состоит не в том, дрейфует ли Россия в «восточном направлении», а в состоянии ли она проводить свою новую амбициозную политику эффективно, разумно соотнося цели и средства и находя гармоничный баланс в своих отношениях со старыми и новыми партнерами. Ответ на этот ключевой вопрос пока не ясен. Тот же японский бизнес, по словам Абэ, активно участвует в натуральном хозяйстве России. Однако если бы это было действительно так, то Абэ не пришлось бы назначать специального министра по российско-японским отношениям.
Как ни парадоксально, не все хорошо и с Китаем.
«Уровень экономических отношений не отвечает тому, что достигнуто в политике, — заявил на форуме Игорь Шувалов. — Всем известно, что отношения между руководителями РФ и КНР в высшей степени хорошие, прекрасные. Это касается работы наших лидеров и персональных отношений. Однако интерес к взаимодействию в бизнесе начал развиваться, только когда были объявлены санкции против РФ в 2014 г. Пока больше планов, в том числе по реализации проекта «Евразийское партнерство», в рамках которого планируется создать зону свободной торговли, в том числе между РФ и КНР. Помимо больших возможностей торговать друг с другом у России и Китая будут огромные возможности по освоению рынков третьих государств. Но выйти на товарооборот между Россией и Китаем в $200 млрд достаточно сложно, поскольку просели цены на традиционные для России экспортные статьи — металлы, уголь и газ».
Есть новые перспективы, в том числе по продовольственному рынку. Но для успеха российских поставок нужно решить ряд проблем: низкую узнаваемость продукции и национальных брендов, отсутствие отлаженных каналов сбыта, оптимизировать доставку в Китай. Как сообщил на форуме Петр Фрадков, глава Российского экспертного центра, Китай прорабатывает варианты альтернативных трансконтинентальных маршрутов, минимизирующих движение по территории России: движение товаров через западные регионы КНР и Казахстан оставляет в стороне всю транспортную систему Дальнего Востока и Сибири. Согласно таможенной статистике за 2012–2014 гг., объем транзита из Азии в Европу через Казахстан, выросший более чем вдвое (с 39,1 тыс. до 91,5 тыс. тонн), уже превышает совокупный объем транзита через Восточную Сибирь и Дальний Восток (78,5 тыс. тонн по итогам 2014 г.). В общем объеме российского экспорта в Китай доля несырьевых товаров в 2015 г. выросла на 7,6 п. п. — до 37%, но поставки сельскохозяйственной и пищевой продукции составляют небольшие значения. По данным Минэкономики, экспорт молока, молочной продукции, яиц и меда в прошлом году увеличился на 69,4% — до $1,6 млн, а в натуральном выражении — на 62,4%, до 553,5 тонны. Объем поставок плодов и орехов вырос на 84,2% — до $89,2 млн (20,2 тыс. тонн), хлебных злаков — на 106,7%, до $17,1 млн (89,4 тыс. тонн), круп — на 44,1%, до $6,1 млн (15,8 тыс. тонн).
В общем, ВЭФ примерил на себя роль, к которой ему, наверное, стоит привыкать: форум оказался удобным поводом и подходящим местом для дискуссии на тему большой интеграции в АТР, не очень-то связанную с формальной его повесткой — историей успехов свободного порта и ТОР. Но зато это главная тема сегодняшней нашей политической жизни. Теперь осталось дождаться, где и какими соображениями ответят на идеи ВЭФ страны АТР.
