Премьера оперы Вольфганга Амадея Моцарта «Волшебная флейта» состоится на Приморской сцене Мариинского театра уже в субботу, 16 апреля. Режиссером-постановщиком оперы стал Ален Маратра, уже прославившийся во Владивостоке своей постановкой оперы Сергея Прокофьева «Любовь к трем апельсинам».
Мы поговорили с режиссером о том, что должен делать и чувствовать актер на сцене и в повседневной жизни, узнали, что такое любовь и как не растерять ощущение детства до конца жизни. Самое главное, по мнению Алена Маратра, это уметь мечтать и любить – тогда все будет не по чем.
– Чем ваша постановка оперы «Волшебная флейта» будет отличаться от классических?
– Мы ставили эту оперу в Концертном зале Мариинского театра, и тогда зрители сидели вокруг сцены. Нам было важно создать дружественную обстановку, ощущение близости со зрителями. Маэстро Валерий Гергиев сказал, что эта постановка должна быть доступна детям от 4 лет. Именно поэтому было необходимо посадить зрителей так близко к артистам, потому что детям неинтересно наблюдать за тем, как в нескольких метрах от них по сцене ходят маленькие человечки. Чтобы заинтересовать зрителя, особенно юного, надо придумать что-то новое в спектакле, который ставили еще в 18 веке. И когда я ставлю эту оперу, у меня нет ощущения, что я нахожусь в том времени. Основная проблема в постановке оперы, с которой я столкнулся – технический персонал: у них такого воображения и фантазии, как у творческих работников, поэтому многие идеи оказались нереализованными.
– Легко ли ставить сказку на оперной сцене? Чем этот вид оперы отличается от классической?
– Для меня это в любом случае всегда трудно. В начале надо задать себе вопрос: «О чем это?», прочувствовать произведение, составить о нем свое мнение. И уже потом поделиться со зрителем своим видением спектакля, своей точкой зрения. Ведь мы рассказываем о чем-то нереальном, несуществующем. И если бы это было реальным, это никого бы не интересовало, ни детей, ни взрослых. Например, любовь во всех театрах изображается одинаково: рука на груди, голова наклонена, а вторая рука тянется к возлюбленному. Но на самом деле, это не имеет ничего нового с любовью, а многие певцы не переживали любовь, не знали, что это такое. Именно поэтому я долго готовился перед тем, как заняться режиссированием этой оперы: я долго наблюдал за людьми, смотрел на священников, перечитывал все книги о Моцарте, смотрел спектакли, фильмы. И я набирал информацию до тех пор, пока внутри меня не началось внутреннее пояснение, не появился ответ на вопрос «почему Моцарт написал это?». Важно не думать, а слушать музыку и читать слова.
– Как заинтересовать зрителя классическим произведением, созданным несколько веков назад?
– Вы знаете, надо посмотреть за реакцией зрителя, которому лет 16-17. Вы расскажете ему историю. И он будет слушать ее, но уже через пятнадцать минут мальчишка скажет «Ну что это? Я ничего не понимаю. Что они поют?». Видно, что можно его как-то заинтересовать, но только особенным образом. Надо сделать так, чтобы персонаж был реальным, чтобы зритель рыдал, когда смотрел на него. «Волшебная флейта» – это, главным образом, о любви. Главная задача человека – узнать, что такое любовь.
– А что, по-вашему, любовь?
– Ее не показывают в голливудских фильмах. Девушки верят в замечательного жениха на белом коне и в безоблачную жизнь в прекрасном замке. Но даже после реализации самой прекрасной мечты все равно остается чувство неудовлетворения, и душа хочет чего-то большего, более чистого и свежего.
Любовь сложно описать словами, но именно она заставляет нас расти и совершенствоваться. И этим мы, актеры, можем поделиться со зрителем. Хотя, на самом деле, мы не имеем об этом представления, но ощущаем на уровне интуиции. Любовь хорошо знакома детям – этим чувством светятся его глаза, когда он смотрит на маму, и ему не надо кричать ей, что он ее любит. Это чувство невидимо, но питает его.
Если вы спросите, удалось ли мне показать на сцене настоящую любовь, чтобы каждый в нее поверил, я отвечу, что попытался рассказать актерам, как надо реагировать на то, что происходит на сцене, чтобы в своих персонажах они раскрылись как личности.
– Ваши постановки легкие, сказочные, полные света и волшебства. Каждый может почувствовать себя маленьким ребенком, пока сидит в зрительном зале. Как вы ощущаете себя, когда продумываете и ставите эти произведения?
– К счастью, жизнь дала мне эту возможность – уметь мечтать и иметь мечту, и не одну, и реализовать эти мечты на сцене. И единственное, что мне нужно – чтобы все мои мечты восполняли потребности человечества, публики, убеждали их. Есть замечательный человек, Мартин Лютер Кинг, который сказал : «У меня есть мечта». И благодаря ему что-то пошевелилось во мне. Каждый человек должен мечтать. Однажды я пообещал своим детям пойти покататься с ними на лыжах. Но я должен был заниматься фильмом, и я не мог. Дети расстроились, и тогда я взял маленькие клочки бумаги и бросил их вверх. Я помню раскрытые глаза детей: это был снег, которого они так хотели. И мечтать надо каждый день: не только когда мы молоды, а до конца жизни, чтобы этот вкус мечты всегда был с нами.
– От чего больше зависит реакция публики на постановку: от работы режиссера или труппы?
–Только от работы труппы, артистов. От того, как им удается перевоплотиться в героев, вжиться в историю другого человека. И когда у артистов это получается, они раскрывают душу автора, которая спрятана в произведении. Также часто певцы считают, что те строки, которые написаны в опере, написаны для него и для его голоса. Но это заблуждение: автор думает о человеке, о герое, но никогда о певце.
Кроме того, актер всегда должен оставаться ребенком и быть, как все дети, под взглядом Господа. Если он просто будет петь текст, чудо театра не случится. Есть еще один вопрос, связанный с работой актеров, и он очень жесток: должен ли актер как можно больше перестрадать, чтобы убедительнее играть? В этом вопросе есть доля истины. Актер – он как шаман – всегда должен находиться во вдохновленном состоянии, и не только на сцене. И актер – этот тот человек, который всегда обманывает, чтобы сказать правду.
