Однако настоящий русский аристократ рассказал, почему он не смог бы жить в столице Приморья, а так же о загадочном Замке русских во Франции и о том, каково это быть дворянином в 21 веке.
Его дед, полковник Гонорский служил во Владивостоке до революции, мама провела здесь первые годы детства. Андрей Мусин-Пушкин, продолжатель старинного дворянского рода был наслышан об этом городе с юных лет. Но посетить город-мечту он смог лишь теперь. Граф прибыл в приморскую столицу не с пустыми руками – он привез горожанам фотовыставку об Оржере, который во Франции известен как Замок русских. Среди эмигрантов, живших в этом замке в городе Рив, были и те, кто эмигрировал именно из Владивостока.
- Андрей Андреевич, обычно в России многое начинается с Москвы. Между тем, Владивосток стал первым городом в стране после вашего родового Рыбинска, куда была привезена оржерская фотовыставка.
- За содействие спасибо Дому русского зарубежья имени Солженицына в Москве и Игорю Домнину. Благодарен я и Елене Никитиной, директору «Альянс Франсез-Владивосток», которая на собрании директоров альянса в посольстве Франции самой первой откликнулась на предложение показать выставку в городах России. Так что, фотографии и документы, показывающие жизнь русской общины в замке Оржер, теперь выставлены в Приморской картинной галерее.
- Вы сами жили в этом замке?
- Да. И добрая доля материалов выставки – из моего семейного архива. В Оржере поселился мой дедушка по матери, полковник Борис Гонорский. Я был третьим сыном в семье, и когда мне исполнилось 10 лет, дедушка взял меня к себе в Оржер на воспитание. Именно он учил меня русскому языку. Отец мой тогда уже все больше использовал французский в быту. Замок Оржер – это четыре года моего детства и отрочества. Он, купленный у частного лица в недостроенном виде, заселялся русскими с 1924 года. В основном военными, кто прибыл во Францию из греческого Галлиполи, из Сербии. Большинство их получило работу на бумажной фабрике в Риве.
В цоколе замка соотечественники устроили храм архангела Михаила. Прихожанами его были в разные моменты истории не только рабочие бумажной фабрики. Например, долгое время приходил на службы композитор Игорь Стравинский с семьей.
С 1960-х годов Оржер стал заброшен. После того, как русская колония покинула его, в нем так никто больше и не жил. То есть, замок пустовал до русских и снова опустел после них. Может, это и была главная функция замка в Риве – стать домом именно для русской общины? Загадка! Оржер давно выставлен на продажу. Может, у кого-то из владивостокцев есть желание и средства обзавестись этим замком во Франции?
- А почти век назад, что за владивостокцы нашли пристанище в Оржере?
- Русский офицер Мельник, основатель русской колонии в Риве, был из Владивостока. Он и его супруга, дочь знаменитого врача Боткина, расстрелянного вместе с царской семьей, первыми поселились в Оржере. С Владивостоком были связаны многие родственники со стороны моей мамы, жившие там. Мои родители, Андрей Мусин-Пушкин и Ирина Гонорская поженились уже в Риве. Там и родился я. Дедушка рассказывал мне о Владивостоке. Этот город казался мне каким-то необыкновенным. Мамины детские воспоминания были немногочисленны, но ярки – «веселый город, много фруктов»…
- Какая атмосфера царила тогда в русской колонии в Риве? Какими были все те люди?
- Главное, что их объединяло – все они мечтали вернуться в родную Россию. Они жили этим и только этим! Освободить страну от коммунистического режима и вернуться в свои гнезда, из которых их насильно выбросила революция и гражданская война. Мои дедушка был в числе тех, кто занимался воспитанием молодежи на специальных военных курсах в замке Оржер. Надежда на возвращение и победу не оставляла русских в Риве вплоть до Второй мировой войны. С ее началом большинство встали на сторону антигитлеровского сопротивления. Несмотря на боль и ненависть к коммунистическому режиму, они желали победы над нацистской Германией, как Франции, так и Советскому Союзу. Хотя были и такие, кто готов был перебраться в Россию пусть даже вместе с немецкими войсками. Их трудно осуждать. Их не интересовала гитлеровская идеология. Они просто хотели вернуть себе Родину – не важно, какими средствами. После окончания Второй мировой надежд на возвращение уже никто не питал.
- Когда в Риве появилась русская община, как в целом ее воспринимали окружающие?
- Расскажу занимательный пример. Изначально русские работники бумажной фабрики все ходили на работу в своей военной форме, иного у них при себе просто не было. Это очень обескураживало, например, итальянцев, работавших там же. Поэтому хозяин фабрики выдал русским аванс, чтобы те приоделись в гражданскую одежду. Так члены русской общины в один момент начали ходить все в белых рубашках и черных пиджаках.Как только они выходили прогуляться в Рив, все местные француженки были без ума от них.
- Наверное, все переженились на француженках и русская кровь растворилась…
- Смешанные браки случались редко. Хотя многие местные девушки там, в Риве мечтали выйти замуж за русского, наши воины не спешил связывать себя узами брака с француженками. Русские эмигранты тогда ведь жили мечтой о воссоединении с родиной, как я уже сказал. И женились преимущественно на своих соотечественницах.
- У вас обручальное кольцо на правой руке, а не на левой, как принято во Франции. Почему?
- Я носитель русской культуры и тоже женился на русской. Иного брака себе и представить не мог никогда. Дело не столько в национальном вопросе, сколько в общих интересах и чаяниях супружеской пары. Я изначально хотел себе жену, которая бы понимала и разделяла мою боль за Россию, которой было бы так же дорого все русское. Моя жена наполовину француженка по крови, но совершенно русская по душе. Она гораздо лучше меня владеет русским языком, так же, как и я, она православной веры, уважает русское дворянство.
- Каково это - быть дворянином в 21 веке?
- Привилегий никаких. А ответственность огромная – надо все время соответствовать понятию «благородный человек», нельзя расслабляться. Необходимо соблюдать многие рамки, вплоть до выбора имен собственным детям. У Мусиных-Пушкиных, как и у прочих дворян, исстари есть свой список имен, приемлемых в семье.
- Судя по французской и русской литературе, многие дворяне не спешили обеспечивать семьи собственным трудом. А какое у современных аристократов отношение к работе?
- Лично я вышел на пенсию с поста коммерческого директора одной большой американской компании.
- Белые и красные: некоторые уверены, что до сих пор конфликт сторон не исчерпан. Как вы полагаете?
- Во Владивостоке, форпосте России в Азии по сей день стоит памятник Ленину, указующему, куда… не надо идти. Есть и прочие статуи «героев», занявшие чужие пьедесталы – пьедесталы настоящих героев России. И ни одного памятника в городе тем, кто по воле рока покидал родную Россию в горе и слезах. Владивосток же был одним из последних русских городов перед чужбиной для них… Покуда все так, нам, потомкам ТОЙ России тут не место, наверное. И в последнее время не покидает ощущение, будто страна снова возвращается к тем временам, коммунистическим и страшным. Хотя, если говорить строго о цвете – дело прошлое уже, определенно. Кстати, это ведь именно красные назвали нашу армию Белой. А изначально она именовалась Добровольческой. Но нашим отцам и дедам было лестно ассоциироваться с белым благородным цветом.
- Какие ощущения вызвал у вас Владивосток и его жители?
- Поразительной красоты город! Люди здесь выглядят жизнерадостными. Много молодежи. Хотя теперь Владивосток не таков, как во времена моей мамы, но ее слова справедливы и сейчас – город веселый. Владивосток был красивой мечтой для меня. И оказался красивым городом
- Может, взяли бы, да и переехали жить сюда.
- Я здесь не приживусь уже. И дело не в самом Владивостоке, а в устройстве жизни в России. Коррупция на всех уровнях! Хотя в контексте внешнеполитическом мне нынешняя Россия нравится гораздо более, чем Россия ельцинских времен. Тогда она была унижена и растоптана, с ней совершенно не считались в мире. Это было очень больно. Сейчас ситуация кардинально поменялась, с Россией считаются, ее стали уважать – так и должно быть. Но внутреннее состояние России совсем не воодушевляет на переезд сюда.
- Неужели Франция лучше? Там ведь остро стоят миграционные проблемы. Да и коррупция есть тоже.
- Коррупция есть везде, это правда. Но там она крутится по-крупному, в высших эшелонах, видимо, и не унижает граждан в их повседневной жизни. Обычные люди с коррупцией там не сталкиваются. Что до миграционных проблем… Францию не зря называют раем на земле. Мигранты и их потомки, имея хорошие устремления, имеют и хорошие возможности влиться в жизнь страны.
Современная Франция – не то, что во времена моего детства. Да, она приютила массы русских эмигрантов. Но при этом мне в юные годы постоянно пеняли на то, что я чужой, дескать, ем даром французский хлеб. Особенно остро это было во время Второй мировой войны: даже молоко выдавали в школе ученикам только французского происхождения. Теперь такого нет и подавно. Если же, говоря о миграции, вы имеете ввиду, например, потоки сирийских беженцев – они стремятся в Германию и Великобританию, во Франции не задерживаются, проблем там не создается.
- Вы превосходно говорите по-русски, тем языком, которым написаны книги наших классиков. А чувствуете себя больше французом или русским?
- Я во Франции не француз, несмотря на гражданство, а в России – не русский, несмотря на происхождение. Везде иностранец! Что ни говорите, а акцент в моей русской речи есть, он сразу слышен людям здесь. И они воспринимают меня изначально, как иностранца. Чувствую себя, скорее, «депатриантом». Знаете, это большое счастье жить без конфликта в душе в той стране, где ты родился. Это Божий дар! Но люди, бывает, не ценят его, пока не вкусят жизнь на чужбине.
